текст
Географ ПсковГУ объяснила, зачем современному человеку думать континентами
Кандидат географических наук, доцент кафедры географии ПсковГУ Наталья Теренина в рамках Всероссийского фестиваля «#Вместе с российской наукой» рассказала о том, как география превратилась из романтической науки о великих открытиях в инструмент глобального мышления, необходимый каждому современному человеку.
Конец XIX — начало XX века стали эпохой обострения борьбы за право стать первооткрывателями, высоких ставок и неоправданных рисков, а потому, наряду с триумфами, и периодом грандиозных провалов в географии. Экспедиции сыпались одна за другой независимо от национальной принадлежности организаторов, потому что не открытые к тому времени пространства были удалены от освоенных территорий и расположены в крайне тяжелых климатических условиях. Самой печальной стала история судов «Террор» и «Эребус» британской экспедиции Джона Франклина 1845-1847 годов — эти корабли, оснащенные как парусами, так и паровыми двигателями, обеспеченные запасами продовольствия и всего необходимого для зимовок в суровых условиях Арктики на три года, исчезли навсегда при попытке пройти Северным морским путем от Гренландии до Берингова пролива. Названия судов стали нарицательными для обозначения крайне неудачных исследований, напоминающих хоррор.
Гонка за полюсами превратилась в состязание национальных амбиций, где цинизм побеждал благородство. Руаль Амундсен достиг Южного полюса, следуя жестокому правилу полярников: «дальше всех идут те, кто ест собак и кормит собак собаками». Роберт Скотт, пытавшийся действовать более гуманно, погиб. Любопытно, что норвежец Фритьоф Нансен консультировал обе экспедиции, но с разным рвением — национальные интересы недавно обретшей независимость Норвегии требовали ледового престижа.
После исчерпания возможностей новых географических открытий - на карте мира не осталось “белых пятен” - наука встала перед дилеммой: что делать, когда все уже найдено? Следующий шаг в развитии географической науки стал ответом на потребности нового времени - практичной и стремящейся к точности знания индустриальной эпохи: вместо поиска новых объектов география занялась установлением причинно-следственных связей. Возникли вопросы более глубокие, чем просто «где»: почему именно здесь дует такой ветер, почему там сложились именно такие течения, почему горстка испанцев смогла победить цивилизацию индейцев?
Последний вопрос оказался особенно показательным для новой географии, стремящейся к объяснению не только физико-географических, но и общественно-исторических, а затем и социально-экономических событий прошедших эпох. Действительно, почему одним цивилизационным сообществам удавалось подчинить себе другие? Так, испанские конкистадоры умели использовать колесо в транспортировке грузов, имели домашних животных, которых можно было запрягать в телеги, а благодаря развитому животноводству ещё и имели иммунитет к оспе. В Южной Америке местные жители располагали только альпаками, на которых, как иронично замечает лектор, «никому не придет в голову скакать». Географическое распределение ресурсов создало разные стартовые позиции для цивилизаций: одним регионам было дано многое, другим приходилось добывать малое большим трудом.
Вторая четверть XX века принесла географии плеяду выдающихся отечественных ученых, превративших описательную науку в аналитическую. Александр Перельман (не математик, а другой Перельман) создал теорию геохимии ландшафтов, Анатолий Исаченко создал систему классификации природных комплексов, Мария Глазовская разработала концепцию устойчивости территорий к техногенным воздействиям. В этот период удалось собрать воедино знания, добытые в результате многих экспедиций, технически сложных исследований, что дало ученым возможность понять многое о планетарных процессах. Например, ученые, изучавшие тектонику литосферных плит, доказали, что материки не «плавают на магме, как льдинки на озере», а перемещаются по принципу эскалаторной ленты.
Период середины XX века стал ещё и временем, когда «мир бредил океанами». Как и исследованиями космоса. В 1957 году советское научное судно «Витязь» точно провело измерение глубины Марианской впадины, а в тот же год был запущен первый искусственный спутник на орбиту Земли. Космос и океан воспринимались как равнозначные просторы для открытий, что символически объединило вертикальные измерения познания — от морских глубин до космических высот.
Современная география располагает примерно 12 тысячами спутников на орбите Земли, не считая засекреченных аппаратов. Отечественный проект ГЛОНАСС, история которого насчитывает почти 50 лет с 1976 года, превратил определение координат из прерогативы навигации и специальных геодезических исследований в обыденную повседневность (сейчас любой школьник может назначить встречу товарищам, создав и разослав геометку на Яндекс-карте). Картографический метод, основной инструмент географии, обогатился прочной математической основой и стал способом создания картографических моделей Земли, а с материками и океанами любой малыш постепенно знакомиться, лишь начав ходить: так легко купить ему глобус - тоже модель Земли, которую «можно обнять, покрутить и посмотреть с другой стороны». Может быть, это и будет самая полезная игрушка: изучения глобуса - это первый шаг к глобальному мышлению.
География обрела междисциплинарный характер, «немножечко взяв методов отсюда, немножко идей оттуда», как народная сказка о бедной женщине, которой нечем было накормить семью, но соседи принесли продукты для общего блюда. Появились узкие прикладные, порой даже экзотические направления: география восприятия изучает, как люди видят пространство (гости нашей столицы, Москвы, воспринимают город через ветки метро, таксисты — через ключевые улицы), а литературная география исследует территории через призму писавших о них авторов.
Парадокс современной географии заключается в том, что она стала наукой о глобальном мышлении именно тогда, когда, казалось бы, исчерпала объекты для изучения. Способность «посмотреть сверху», унаследованная от предков из африканских саванн, где нужно было оценивать возможности и опасности, превратилась в методологический принцип. Каждый человек, поднимающийся на смотровую площадку или колесо обозрения, воспроизводит базовый географический импульс своего далёкого предка.
Современные герои географии продолжают традицию первопроходцев, но их горизонты расширились до планетарных масштабов. Артур Чилингаров в 2007 году установил российский флаг на дне Северного ледовитого океана в точке полюса, Аркадий Тишков создал методики расчета продуктивности ландшафтов, Владимир Котляков превратил изучение ледников в чтение климатической летописи планеты. Это же действительно очень интересно: бурение антарктических льдов позволяет узнать, какой климат был тысячу лет назад — каждый слой льда хранит информацию о прошлом.
Этногеография Валерия Тишкова объясняет, почему одни народы исчисляются миллионами, а от других осталось лишь несколько человек. Ключ кроется в балансе ресурсов и вызовов: цивилизации возникали там, где было достаточно ресурсов, но требовались усилия для их добычи. Территории контрастных ландшафтов — степь, лес, предгорья, побережья — давали возможность черпать блага из разных природных зон и при этом стимулировали развитие через необходимость защищать накопленное.
География XXI века стала наукой глобальных закономерностей и конвергентных знаний, соединяющих частные открытия в общие концепции и глобальные теории. Она преподается в школе «не для того, чтобы безошибочно называть столицу Мадагаскара», а чтобы научить мыслить континентами и видеть себя равным миру. Это не мания величия, а способ выживания на планете, где каждый человек оказывается «немножко Колумбом», способным открыть что-то совсем другое, но не менее значимое, чем планировали первопроходцы-мореплаватели ушедших эпох. Географическое мышление — это внутренний компас, позволяющий ставить большие цели, делать предположения и понимать, куда идти (и стоит ли вообще?) и каких усилий потребует путь.
Фото: Aslı Yılmaz, unsplash.com
Наука
Машины и Механизмы
Машины и Механизмы
Всего 0 комментариев
Курильское озеро стало эволюционной лабораторией: одна рыба, три судьбы
Волгоградские фармакологи испытали перспективный препарат против шизофрении
