я могу 
Все гениальное просто!
Машины и Механизмы
Все записи
текст

Белуга завыла

«Эпоха была жуткая, просто жутчайшая. Настроение было гнусное, и атмосфера была мерзопакостная. Но рыба в Каме была!» – знаменитый монолог Аркадия Райкина можно отнести, кажется, к любой реке. И, в первую очередь, к Волге, в которую, кстати, и впадает Кама. Рыбы в главной русской реке когда-то и в самом деле было намного больше. Да еще какой!
Белуга завыла
Белуга. activefisher.net

Если обыкновенный осетр (он же – русский) – царь-рыба, то белуга, безусловно, рыба-бог. И тот, и другой вид водились в Волге еще сто лет назад. Белуга, впрочем, тоже относится к осетровым, причем самым крупным. Это еще что – ее называют одной из самых больших пресноводных рыб на Земле, а может, и самой большой. Вес белуги достигает полутора тонн, а длина – больше четырех метров (по некоторым данным, и девяти!).

В конце XIX века, совершая поездку на Сахалин, Чехов писал: «…в каждом трактире непременно найдешь соленую белугу с хреном. Сколько же в России солится белуги!» Для засолки рыбы одно только московское предприятие Сапожниковых расходовало 16 тыс. т соли ежегодно. Сегодня ловля белуги в Волге под строгим запретом. Потому что она в Красной книге, как и осетр. И, кажется, всему виной – ГЭС. Хотя намерения на момент ее строительства, как водится, были благими.

Здесь рыба есть!

Точнее, была. Несколько веков назад в Волге водилось ее столько, что рыбаки имели возможность выбирать, на что они идут сегодня: на осетра или на лосося. Даже в XVIII–XIX веках эти виды были обыденной добычей тружеников волжской голубой нивы. Что уж говорить про седую древность. В Самарской области, которая испокон веков считается столицей волжской рыботорговли, в большом количестве найдены древние рыболовные снасти – костяные гарпуны и крючки.

Еще в начале века прошлого в волжских городах были случаи, когда рабочие объявляли забастовки – их, мол, скудно и однообразно кормили… белужьей черной икрой (иногда даже без хлеба). А они просили щей и перловки (удивительно, что не просили «заморской баклажанной» икры). Но, если знать ценовую политику тех времен, все становится ясно: фунт черного хлеба стоил тогда три копейки, белого – пять, а фунт черной икры в разгар сезона – от 0,5 до одной копейки!

Еще бы. Ведь в былые времена Волга, особенно в нижнем ее течении, давала свыше 80 % (!) мирового улова осетровой рыбы и ценной икры в стране. Говорят, что самой крупной белугой, пойманной в этих водах, стала красавица, которую выловили в далеком 1827 году. Ее вес равнялся почти полутора тоннам. Купцы из Европы, начавшие осваивать водный путь через Россию в Персию, оставляли восторженные отзывы о дарах великой русской реки. В своей книге «Путешествие в Московию и через Московию в Персию» прусский посол Адам Олеарий в 1636 году писал: «…Удается нам за время поездки наловить больше, чем можно съесть, так как Волга богата всякого рода рыбами». Через сто с лишним лет другой немецкий путешественник и ученый Петр Симон Паллас напишет примерно такой же «отзыв»: «Не думаю, чтобы какая река в Европе была столь богата рыбою, как Волга со всеми текущими в нее реками… Белуга нередко попадается в Волге длиною от 20 до 25 пяденей (от 3,5 до 4,5 м. – Авт.), и весом бывает от 30 до 45 пудов (от 500 до 730 кг). Впрочем, число малых с молоками белуг, которые длиною от осьми пяденей (около 140 см), несравненно больше числа больших икряных. Осетров ловят от пяти до осьми пяденей длиною, а весом от 20 до 22 пудов».

Волжская белуга, Тетюши, 1929 г. Фото: Discovery, fotostrana.ru

Понятно, что при таком раскладе ловить рыбу бесплатно разрешалось разве что старику с неводом. Люди посерьезнее должны были платить налоги в казну и еще получить нечто вроде лицензии – специальный билет. В одном из самых рыбных краев Поволжья – в окрестностях Астрахани – добыча речных даров разрешалась, например, только с согласия специального органа – «Экспедиции» при астраханском губернском правлении. Поэтому те, кто желал половить рыбу, должны были предварительно уведомить чиновников. Эти заявления, в которых указывались даты рыбалки, число рыбаков и лодок, заносились в специальные книги. Делалось так для того, чтобы не ошибиться с расчетом доходов в казну.

За промысел в Эмбенских водах (тех, что примыкают к Каспийскому бассейну с востока) весной с рыбаков брали 10 рублей с лодки и пять рублей – с «волокуши» (маломерной лодки). Осенью – пять и три рубля соответственно. В других местах волжского бассейна эти расценки могли быть иными. На западных берегах Каспия они увеличивались до 10 рублей с лодки, а зимой при использовании неводов и вовсе доходили до 20 рублей с каждого рыбака. Столько же стоил промысел тюленей, но уже не с лодки, а с расшивы – парусного речного плоскодонного судна.

ГЭС и изобилие

В СССР жило много оптимистов-ученых. И не ученых тоже. Один, например, хотел осчастливить всю страну дарами кукурузных полей, другой – комбикормом из борщевика. Были и такие, кто возлагал надежды на рыбное изобилие после строительства Волжской ГЭС. Вот что в 1940-е годы писал крупнейший советский гидробиолог Владимир Жадин: «…волжские водохранилища должны будут давать стране при завершении всего плана работ до миллиона центнеров рыбы ежегодно». Через десять лет эту цифру сократили вдвое, а потом еще, и еще…

А уже в 1960-х рыбных дел мастера делали неутешительные выводы: какое там разведение осетров и лососей – даже простые щуки и лещи наотрез отказывались размножаться в искусственных водоемах. Те же скрупулезные работники рыбного промысла подсчитали, что после того, как в 1968 году построили последний каскад Волжской ГЭС (в Чебоксарах), советский пищепром оказался в убытке на 380 тыс. ц осетровых и на 527 тыс. ц лососевых ежегодно. Ловить рыбу, конечно, продолжали, но лишь гораздо менее ценные виды и лишь в объеме 100–110 тыс. ц в год.

Так добывали черную икру в СССР в 1960 г. Фото: Carl Mydans, TimeLife, artsandculture.google.com

Все потому, что в 1930–1950-х годах наука была не столь продвинута, как сейчас, а главное – поражена идеями «прекрасного далека». Увы, в пострадавших оказались самые беззащитные – например, белуга. Звучит смешно, но в то время ни в чем неповинную рыбу, которая вообще-то живет в море и заходит в Волгу, прежде всего, на нерест, предлагали «переделать» в «непроходную», прудовую, ту, которая обитает в одном водоеме постоянно – для разведения. На такую дерзость государыне-рыбке оставалось только, как у Пушкина, «плеснув хвостом, уйти в глубокое море».

Не подчинилась партийным постановлениям и другая ценная промысловая рыба Волжского бассейна – стерлядь, единственный вид осетровых в среднем течении реки, который ведет пресноводный образ жизни. В былые времена этой рыбы в Волге и ее притоках было в буквальном смысле пруд пруди. На сравнительно коротком участке реки порядка 300 км – от устья Ветлуги до устья Камы – учтенный вылов стерляди достигал 700 ц. В других районах ловили еще больше.

Рыбаки в Астрахани. Фото: Carl Mydans, TimeLife, artsandculture.google.com

Сегодня стерлядь в Волге – редкая гостья. А в Саратовском водохранилище, например, добыча этой рыбы и вовсе не ведется вот уже около десяти лет. В защите нуждается даже старая добрая щука. Дело в том, что эта рыба мечет икру, когда вода прогревается, как минимум, до 4 °С. Но именно в это время уровень воды резко скачет в результате работы ГЭС. Итог: щучья икра попросту высыхает, и рыбы рождается намного меньше, чем раньше. Между тем, щука – это крупный хищник. И если его становится меньше – в реке закономерно появляется больше сорных видов.

Хотя с таким положением вещей, кажется, скоро станут ценными и они. А ведь ходят байки, что 150 лет назад жители города Царицына (ныне – Волгограда) топили печи не углем и дровами, а… пересушенной рыбой – воблой и чехонью. Причина проста: в равнинных зонах Поволжья она была попросту самым дешевым топливом. Сегодня вобла для волжских рыбаков – ценный улов. Нельзя, впрочем, всю вину возлагать на плотины. Помимо них, на популяцию рыб повлияло и загрязнение реки от промышленных предприятий, и уничтожение нерестилищ из-за строек, и браконьеры. Справедливости ради стоит сказать, что численность осетра в Волге начала сокращаться еще в конце XIX века, когда в воду стала попадать нефть от пароходов. Сегодня загрязнение Волги и ее притоков оценивают как очень сильное. В нашей стране на эту реку приходится от 30 до 40 % случаев десятикратного превышения предельно-допустимых концентраций (ПДК) загрязняющих веществ – ПДК превышены в сто (!) раз и больше.

Сушеная вобла, sibtok.com

Общий итог: с середины 1990-х годов численность проходных осетровых рыб находится на грани фола. Сейчас на 80–90 % популяции белуги, севрюги, осетра и шипа поддерживаются за счет искусственного воспроизводства – попросту благодаря рыбозаводам (там эту рыбу, собственно, и «добывают»). Если бы не было последних, по мнению главного ихтиолога Нижневолжского филиала ФГБУ «Главрыбзавод» Сергея Яковлева, эти ценные виды рыб канули бы совсем не в Волгу, а в Лету.

Чем богаты?

Немногим. Сегодня в главной водной артерии страны обитает около 70 видов рыб, 40 из них – промысловые. Главными считаются вобла, лещ, судак, сом и щука. Промышленное рыболовство этих видов ведется в волжских водохранилищах. Ловят, как и везде, сетями. Правда, и здесь встает та же проблема – загрязненность. Нужно регулярно чистить водоемы, восстанавливать нерестовые угодья и пополнять молодью ценные виды рыб (потому что последние вытесняются сорными).


Хотя еще в 2017 году в Поволжье приняли программу «Сохранение и предотвращение загрязнения реки Волги». В соответствии с ней до 2025 года сброс сточных вод в реку должен основательно сократиться. 50 тыс. га сельскохозяйственных земель при этом получат орошение, и такую же площадь отведут для нереста рыбы. Расчищают дно и самой реки, поднимая затонувшие суда. Только в 2018 году достали более трех тысяч кораблей.

Конечно, осетров эти меры уже не вернут. Самое время в буквальном смысле завыть белугой. Хотя на самом деле эти рыбы не воют. Фразеологизм «реветь белугой» не имеет никакого отношения к этому виду осетровых и связан с «песнями», которые издает зубатый кит белуха. Просто в XIX веке были распространены два варианта написания названия этого млекопитающего – белуха и белуга, а в современный язык перекочевало только последнее. Правда, белугам от этого не легче.


Общество

Машины и Механизмы
Всего 0 комментариев
Комментарии

Рекомендуем

OK OK OK OK OK OK OK