Ядерный дед: как Анатолий Александров создал советскую атомную промышленность

Именно Иоффе приглашает Александрова в Ленинград работать под своим руководством. Александров соглашается и уже в сентябре 1930 года становится инженером Государственного физико-технического института. Жить предстояло прямо в здании ЛФТИ – бывшем дворце великого князя Владимира Александровича («Дом ученых») на Дворцовой набережной. Условия, в которых приходилось жить и работать молодым советским ученым, даже сегодня вызывают оторопь. «Там стояло пять или шесть кроватей, и еще кто-то кроме нас там жил. Был страшный голод, ничего не отапливалось, бегали крысы громаднющие. И когда ложились спать, надо было закрываться обязательно с головой, потому что иначе могли башку поесть крысы… С кормежкой было плохо тоже. Ну в Физтехе кое-как мы там обедали, карточки мы получали…» – вспоминал Александров.

Была и другая сторона медали: «…мы начали усердно работать… никаких забот у меня, кроме работы в институте, не было, работал я там с утра до ночи буквально. Мне было все страшно интересно. А главное, сам институт на меня произвел необычайно сильное впечатление какой-то необыкновенной доброжелательностью… в любую лабораторию ты мой прийти, тебе там все рассказывали, показывали, обучали… В общем, это было, конечно, просто поразительное учреждение, которое как-то необыкновенно творчески втягивало человека в работу».

На своей первой научной работе Александров искал такой полимер, который позволил бы снять с себя тонкую однородную пленку, способную стать предельно устойчивой к электрическому пробою (то есть дала бы тонкий, но очень эффективный изолятор для электротехники). В 1932 году за исследования в области «пробоя диэлектриков» молодого ученого премируют 300 рублями, в 1933 году – премируют еще раз, а в 1934-м Александров уже возглавляет в ЛФТИ собственную лабораторию. Он заложил основы расчета деталей из полимеров (уравнение «Александрова-Гуревича»), особенно резины, что позволило советской промышленности резко снизить количество брака на производстве.

Первый физик флота

Одной из главных проблем, которая существенно снижала мобильность подводных лодок, была проблема заградительных сетей из металлических тросов. Подводные лодки могли блокировать целый город, но подводные сети и тросы легко преграждали путь субмаринам. В 1932 году Александров был привлечен к решению проблемы. И уже в 1934-м был сконструирован и прошел испытания «сетепрорезатель» «СОМ». «Электропрорыватель» «СОМ» работал по принципу мощной электрической дуги, которая крепилась на корпус подводной лодки и могла «разрезать» металлические сети и тросы прямо по ходу движения, не сбавляя скорости. Как горячий нож режет масло. В ближайшие несколько лет «СОМ» был установлен на нескольких советских подводных лодках класса «Щука».

Другой проблемой военно-морского флота были минные поля. Количество «убитых» минами кораблей часто превосходило количество кораблей, потерянных в результате прямой артиллерийской дуэли. С каждым годом мины становились все совершеннее, а их обнаружение – все труднее. Разминирование шло медленно, забирая бесценное в ходе военных действий время. Особенно плохо стало после разработки магнитных мин, взрывавшихся под дном. Они лежали на мелководном дне и поэтому не вылавливались тралами, бороздившими поверхность.

В 1936 году команда Александрова приступила к размагничиванию кораблей. Благодаря этой процедуре удавалось спасти судно от неконтактных магнитных мин. Корабль и мина просто переставали реагировать друг на друга. С началом 1941 года работы по размагничиванию кораблей резко активизируются. Станции по размагничиванию появляются на всех «советских» морях. С апреля команда Александрова работает на Балтийском флоте. В августе Александров вместе с Курчатовым «размагничивает» Черноморский флот, с сентября по декабрь – проводит работы по размагничиванию подводных лодок на Северном флоте.

 Затем до сентября 1942 года Александров с небольшой группой коллег работает в Сталинграде, где немцы широко применяли магнитные мины для срыва судоходства по Волге. Конечно, никакой статистикой нельзя проверить, сколько «размагниченных», а сколько «не размагниченных» Александровым кораблей подорвались на минах в ходе Великой Отечественной войны, но сам академик в своих аудиомемуарах утверждает, что «ни один корабль, защищенный нашими средствами, не погиб во время войны от магнитной мины». В 1942 году «за выполнение специального задания правительства» Александров, Курчатов и еще часть сотрудников ЛФТИ получают Сталинскую премию I степени.

В это же время (1942–1943) в СССР начинаются «работы по урану», которые курирует Курчатов. «Отец советской атомной бомбы» «втягивает в работу» и Александрова, который в будущем станет его заместителем в Лаборатории № 2 (будущем Институте атомной энергии). В сентябре 1944 года по заданию Курчатова Александров начинает работу по термодиффузионному обогащению урана, которые увенчаются успехом в 1946 году: заработает первый на континенте уран-графитовый реактор и будет осуществлена самоподдерживающаяся цепная реакция деления урана, получен оружейный плутоний. В этом же году Александров назначен директором созданного Петром Капицей Института физических проблем АН СССР. Надо отметить, что Александров пытался всячески саботировать свое назначение на место попавшего в опалу Капицы. Существует легенда, что будущий директор намеренно явился на совещание к Лаврентию Берии пьяным, пытаясь выдать себя за алкоголика. Однако куратора атомного проекта обмануть не удалось. Берия вручил Александрову приказ за подписью Сталина и попросил не морочить ему голову.

В 1948 году Анатолий Александров подал идею построить первую в мире атомную подводную лодку. Однако Берия попросил «не отвлекаться» на посторонние занятия и сосредоточиться на бомбе, которая и была испытана 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне в Казахстане. В составе группы из 262 человек Александров был удостоен Сталинской премии II степени. После бомбы можно было заняться и другими атомными проектами. 9 сентября 1952 года, согласно постановлению «О проектировании и строительстве объекта № 627» Анатолий Александров назначен научным руководителем работ по созданию первой атомной подводной лодки. Для повышения статуса работ да и в целом по совокупности заслуг Александров избирается академиком АН СССР (1953).

В то же время – 14 июня 1952 года – на верфи в Гротоне, штат Коннектикут, была заложена и американская атомная подводная лодка Nautilus. Советская атомная подводная лодка вполне могла стать первой, но ее считали незначимой вплоть до постройки такой в США. Американский Nautilus будет спущен на воду 21 января 1954 года и станет первой в мире атомной подводной лодкой, а в 1958 году она проплывет подо льдами Северного полюса. 

Первое же детище Анатолия Александрова, проект, придуманный им от начала до конца, – атомная подводная лодка К-3 «Ленинский комсомол» увидит воду только 9 августа 1957 года. В апреле 1958 года «К-3» была выведена на «частичную мощность». В вахтенном журнале появилась запись: «Впервые в Советском Союзе без угля и мазута на подводной лодке дан пар». Подлодка Александрова на «ядерном пару» станет третьим подобным кораблем в мире. При этом «Ленинский комсомол» благодаря двум ядерным реакторам мощностью по 70 мегаватт каждый был быстрее и маневреннее своих американских коллег.

Первая АПЛ «К-3» проекта № 627 «Ленинский комсомол». Фото из книги А. П. Александрова, «Собрание научных трудов в 5 томах». Т. 3. elib.biblioatom.ru

«Ленин» во льдах

Александров был отцом не только подводного атомного флота СССР, но и надводного. Параллельно со строительством подлодки «Ленинский комсомол» шло проектирование и первого в мире атомного ледохода «Ленин». Ведь принципиально не так уж и важно, на какое судно ставить ядерный реактор. В 1952 году, когда межконтинентальные ракеты еще не решили проблему доставки ядерных бомб на другой конец земли, Александров работал над проектированием даже «атомного самолета», где ядерный реактор должен был решить проблему беспрерывности полета в условиях военного времени. Из соображений безопасности (катастрофа «атомного самолета» могла стать действительно катастрофой) в 1962 году все работы по данному проекту были свернуты.

Ледокол «Ленин», rosatomflot.ru

Проблема ледоколов была для Советского Союза не менее важной. Ведь без них невозможен Северный морской путь, а значит защита арктической территории СССР и направления, откуда («через полюс») можно было ожидать нападения вероятного противника – Соединенных Штатов Америки. Именно Арктика могла стать местом действия Третьей мировой войны. В таких условиях никак нельзя было позволить себе «застрять во льдах» в прямом смысле этого слова.

Ледокол «Ленин» был спущен на воду 5 декабря 1957 года, а 3 декабря 1959 года принят в эксплуатацию Министерством морского флота. Первый в мире атомный ледокол «Ленин» явился еще одной крупной PR-победой социалистического строя, ведь буквально за пару месяцев до спуска на воду на орбиту Земли был выведен первый искусственный спутник (4 октября 1957 года). СССР опять обставил американцев. Первый американский атомоход «Саванна» был введен в эксплуатацию только в 1964 году. Арктический атомоход стал очередной витриной «самого передового строя в мире», на его борту бывали все «звезды» своего времени – от Юрия Гагарина и Фиделя Кастро до короля Норвегии Харальда V. «Ленин» «съедал» по 300 граммов урана в сутки, что по емкости равнялось 250 тоннам горячего. В 1960 году за «исключительные заслуги в деле создания атомного ледокола “Ленин”» Анатолию Александрову второй раз было присвоено звание Героя Социалистического труда.

Несмотря на то что сам Александров оставался на виду и являлся публичной фигурой, большая часть его научных изысканий была засекречена. Для общественности он был скорее «бюрократ» и «организатор», чем «ученый». После смерти 7 февраля 1960 года «отца советской атомной бомбы» Игоря Курчатова именно Анатолий Александров унаследовал «мозг» курчатовской империи – Институт ядерной энергии. В качестве директора Курчатовского института Александров в связке с министром среднего машиностроения Ефимом Славским становится мощным лоббистом «мирного атома».

От первых АЭС до Чернобыля

Первая в мире атомная электростанция заработала 9 мая 1954 года в подмосковном Обнинске. А уже 27 июня 1955 года Курчатов и Александров, вдохновленные идеей «мирного атома» и «неограниченного источника электрической энергии», предоставили план развития атомной энергетики на ближайшие годы. В следующем году XX съезд КПСС принял программу (16 марта 1956 года) Курчатова-Александрова по строительству в СССР сразу множества АЭС. Только с 1956 по 1969 год должны были быть построены: Белоярская АЭС мощностью 400 мегаватт с двумя графитовыми реакторами; Уральская АЭС на 400 мегаватт с двумя реакторами на тяжелой воде; Московская атомная ТЭЦ в Ховрино с двумя реакторами ВВЭР на легкой (то есть обычной) воде (ставшая впоследствии Нововоронежской АЭС) на 400 мегаватт, и Ленинградская атомная ТЭЦ мощностью 200 мегаватт с одним водо-водяным реактором.

Реактор ВВЭР, Нововоронежская АЭС. dc.ria.ru

Правда, уже в октябре 1956 года план был скорректирован, и Нововоронежская АЭС и Белоярская АЭС временно «вынесены за скобки». В 1966 году приказом министра среднего машиностроения Ефима Славского Анатолий Александров назначен научным руководителем атомной энергетики СССР. Фактически, академик Александров становится куратором строительства атомных электростанций в Советском Союзе, «Восточном блоке» и дружественных Москве странах.

Александров в Чернобыле, 1987 г. Фото из книги А. П. Александрова «Собрание научных трудов в 5 томах». Т. 1. elib.biblioatom.ru

Именно в этом статусе в 1966 году Александров становится членом ЦК КПСС, венцом же научной карьеры Александрова стало избрание в 1975 году президентом Академии наук СССР. Предыдущий глава АН Мстислав Келдыш уже тяжело болел, и Александров согласился «заменить» Келдыша и избраться «только на один срок».

На момент своего избрания Александров уже находился в неформальном статусе «ядерного деда» – дедушки советского атомного проекта. При этом, несмотря на свой возраст (72 года), Александров считался и самой удачной, и единственно возможной кандидатурой, ведь он успешно сочетал в себе качества и крупного ученого, и выдающегося организатора науки, он был своим и в академической среде, и в среде отраслевых лоббистов. Фактически, Александров был связующим звеном между наукой и производством, человеком, обращавшим теорию в практику.